Эдвин Берглунд
Ruairi O'Connor
Дата рождения, возраст: 15.05.936, 18 лет
Место рождения: Борхаллен, Вергейм
Место нахождения: Борхаллен, Вергейм
Титул: Его Величество король Вергейма [четвёртый монарх династии Берглунд]
Деятельность:попытки управленияуправление государством
родственные связи
| навыки и способности
|
»Каждый хочет вонзить меч в тело дракона, но никто не хочет держать рукоять».
___________________________________________________
Гордый профиль благородного благорода, пламенный взор и белоснежная улыбка – много ли надо молодому королю, чтобы стать любимцем толпы? И достаточно ли этого?
Эдвин хорош собой, благороден и смел, но слишком юн и наивен, чтобы в одиночку лавировать в бурных водах дворцовых интриг. Это серьезный, образцово воспитанный юноша, который видел только одну сторону жизни – ту, в которой зло всегда наказано, а отец всегда рядом, чтобы направить наследника на верный путь. Теперь, когда короля Эдварда больше нет в живых, Эдвин пытается стать его достойным преемником, но пока ему не хватает гибкости, проницательности, способности различать друзей и врагов.
Он не потерпит предательства, зато и сам не ударит в спину, не солжёт и не изменит. Его сердце благородно, а чувства искренни, правда с полутонами у Эдвина большие проблемы: он готов или любить, или ненавидеть, без колебаний и допущений. На меньшее принципиально не согласен.
Прирождённый спаситель сирых и угнетённых, человек чести и человек слова, который никогда не клянётся и не обещает опрометчиво. Очень неуютно чувствует себя в ситуации, когда нужно хитрить, выдумывая пути отступления и способы приобретения новых союзников в политической борьбе. Эдвин боится бесчестья куда больше смерти и готов на всё, чтобы остаться хорошим человеком. Но сможет ли хороший человек стать хорошим королём?..
***
Эдвин – сын короля Эдварда Берглунда от его первой жены, леди Алессии Дамари, герцогини из Скаэха. Брак был договорным, невеста была совсем юной и страшно боялась умереть в родах. По иронии судьбы, именно это с ней и произошло. Однако, прежде чем испустить последний вздох, леди прокляла своего ребёнка, обрекая его на недолгую жизнь и мучительную смерть. Так, Эдвин получил страшное материнское проклятие, которое не получилось снять даже после многочисленных попыток.
«Особенность» наследника держалась в строжайшем секрете. Долгое время проклятие сдерживал нанятый Эдвардом странствующий чародей, Хротгар Отшельник, пока Эдвин не научился защитным чарам и не смог отсрочить свою гибель. Обучение было долгим: Хротгар провел при дворе Берглундов больше десяти лет, а потом внезапно «уехал» - такова была официальная версия. На самом деле, колдун собирался покинуть воспитанника, считая, что больше ничему не может его научить. Вместо золота в благодарность за верную службу король Эдвард пожаловал ему смерть. Никто не должен был узнать о проклятии наследника, и тайна осталась тайной. Эдвин, конечно, так и не понял, что случилось с его учителем.
Как старший сын короля, принц всё время жил при дворе, однако был очень мало вовлечен в то, что происходило в столице. Всё его время занимало обучение, а редкие часы досуга Эдвин проводил на охоте. Из-за необходимости хранить тайну он так и не обзавелся близкими друзьями. Компанию ему составляли только слуги, чью верность гарантировали чары.
К придворной жизни Эдвин стал приобщаться только год назад, когда Эдвард посчитал, что пора начать знакомить наследника с азами правления не в теории, а на практике. Эдвин стал присутствовать на королевских советах, где ему было позволено высказываться наряду с опытными царедворцами, однако едва ли кто-то воспринимал его слова всерьёз. Поэтому, когда Эдвард внезапно упал с лошади на охоте и скончался, его сын оказался застигнут врасплох.
Он был не готов принять корону, однако поступил так, как требовал долг. Рядом быстро оказались многочисленные родственники – даже те, которых отец не слишком жаловал, и все принялись наперебой советовать, как лучше править. Эдвин старался прислушиваться, потому что опыта управления у него не было, но вскоре запутался, кому верить. Каждый день в роли короля приносил ему новые мучения, однако он не мог подвести отца даже тогда, когда Эдвард был мёртв, и упорно продолжал вникать в государственные дела. Если бы только он мог стать свободным, как раньше...
Но теперь он – король.
Он никогда не будет свободным.
- Да сходи ты уже, - лениво сказал Ренье, запуская в брата скомканной бумажкой. Таких бумажек на полу скопилось столько, что хватило бы обеспечить рабочим материалом целую толпу королевских писцов. - Отец не кусается.
- А вдруг? - огрызнулся Раймон, яростно раздирая надвое очередной набросок судьбоносной речи и бросая себе под ноги. - Не могу я с такой ерундой к нему соваться.
- Если ты изводишь три дня и себя, и меня заодно, - резонно возразил брат, - то твою ерунду пора переводить в почётный статус катастрофы. Ладно, зови, как тебя отпустит.
И Ренье вышел за порог, стараясь шагать не слишком уж поспешно.Раймон проводил родственника тоскливым взглядом и прикусил кончик замусоленного пера, выводя своим крупным прыгающим почерком - который он сам называл "артистическим", а Ренье величал не иначе как "пьяным" - первую строчку.
"Дорогой отец, я хотел бы обсудить одну важную проблему..."
Шмяк (очередной комок полетел в угол)."Ваше Величество, я взываю к вашей мудрости в час нужды..."
Шмяк."Пап, дело есть!"
Шмяк.
- Писатель я или хвост собачий?! - в гневе возопил Раймон, обнаружив, что заготовленная для судьбоносной речи стопка бумаги закончилась. Жадно шарящие пальцы схватили пустоту. Слушателей после бегства Ренье у принца не осталось, что не мешало ему продолжать беседу уже самому с собой. - Я что, какую-то жалкую речь не могу сочинить?!На самом деле, речь была не нужна. Вообще никакая. В любом другое случае Раймон выдал бы какой-нибудь вдохновенный экспромт - и получилось бы удачнее, чем его нынешние тщетные попытки быть логичным и последовательным. Про логику принц вспомнил во время страшного душевного раздрая - потому, наверное, и потерпел неудачу с судьбоносной речью.
Всё дело было в том, что мечта о морях наконец начала сбываться. Наконец-то королевская чета решилась отпустить Раймона учиться аж в Аллион. Адмиральский мундир стал почти осязаем. Своя флотилия почти возможной.
Почти.
Вот тогда-то, на самом пороге исполнения заветного желания Раймона одолел неиллюзорный ужас. Не потому, что он боялся ехать в другое государство, не потому, что не желал быть оторванным от семьи. Раймон просто запутался. Он так долго тряс родителей, умоляя разрешить ему выучиться на моряка, что, когда разрешение было получено, он вдруг растерялся. Всё это стало слишком всерьёз.Возможно, масла в огонь подлил разговор с Ренье. Братья, как обычно, делились тем, чего хотят добиться, и Ренье вдруг снова заговорил о Церкви. У него стало такое вдохновенное лицо, какое бывает только у шестнадцатилетних и у влюблённых, - прямо такое светлое-светлое, что у Раймона аж защемило сердце. Ренье говорил о том, что хочет служить Создателю. И что сможет послужить и государству. И что это его путь, он точно знает. Раймон, несмотря на всю свою печаль, аж обзавидовался. Как так, Ренье всё про себя знает, а он нет!
Он и правда не знал. Моря манили, волны пели где-то внизу, у подножия отцовского замка в Монгайяре, но был ещё долг, о котором принцам твердили с самого детства. Кто-то же должен был унаследовать этот треклятый герцогский титул. И если не сможет Ренье, уйдя в Церковь, то придётся Раймону становиться великим государственным деятелем. Перспектива его, откровенно говоря, ужасала, о чём он сразу брату заявил, на что Ренье посоветовал поговорить с отцом. Раймон покивал, но разговор с Его Величеством откладывал как мог почти до самого отъезда. Надеялся справиться сам, не хотел выглядеть в глазах отца бесхребетным неудачником.Надеялся - и не справлялся. Подбирал правильные, нужные слова, пытался написать судьбоносную речь, а потом вдруг сдался, решительно отодвинул стул и отправился на родительскую половину замка. Бдительным слугам, дежурившим у кабинета Его Величества, сообщил, что намерен как можно скорее увидеть отца, если тому позволяют государственные дела.
Когда он наконец переступил порог, все заготовленные речи мигом улетучились из Раймоновой головы.
- Ваше Величество, я... я хотел бы попросить...
Под внимательным взглядом Филиппа принц почувствовал себя шестилетним несмышлёнышем. Ноги подгибались, но Раймон был хорошо воспитан и на оказавшийся рядом стул только покосился, но садиться не стал.
- Помоги мне отец, я совсем запутался. Завтра я должен уехать в Аллион, но не знаю, надо ли мне туда. Надо ли мне... - он неопределённо махнул рукой, и лицо у принца сделалось совсем мученическое, - всё это.
Отредактировано Edwin Berglund (2023-04-16 23:14:04)
