Нотас крутит кинжал в руках; перемещает его между пальцев и задумчиво обводит глазами лезвие и рукоять; хмурится — уже несколько дней хмурится и иногда качает головой. Это на него не похоже — кажется, это замечает весь замок; конечно, это замечает и Маргед. Нотас ей улыбается — и ничего почти что не говорит; это всё так, ерунда — да и окружающее, будем честны, здесь не при чём. Нотас крутит кинжал в руках, а внутри у него расползается всё то же навязчивое чувство, что и вчера, и позавчера, и всю прошлую неделю. Оно вгрызается во внутренности и пускает в них ядовитый сок; и Нотас ощущает, как движения даются ему с большим трудом, чем обычно, а мысли регулярно путаются. Что гложет его, то и скрывается от взгляда; это маячит где-то на периферии взгляда — слишком боязливое, чтобы показаться целиком и представить себя; как муха, жужжащая на ухо бредящему больному в палате — навязчивое, раздражающее, тревожное, беспокойное; Нотас крутит кинжал в руках — потому что больше не может ничем себя занять. Ему хочется стиснуть зубы и зарычать.

Так начинается каждый его день — отныне все они знаменуют собой лишь усиление этого чувства; Нотаса тянет туда — он и сам не знает, куда, но то и дело засматривается на горизонт и немного щурится. Мир вокруг замирает и затихает в эти минуты, а время растягивается, как нуга; его тянет туда — но зачем, он тоже не знает. Его нервирует и это тоже: он пришёл во Врайвен за Маргед; и сейчас, когда она уже так близко — всё, чего ему хочется, это сбежать в манящую его неизвестность. Он знает: это наваждение, это лукавое, это хитрое и ядовитое; Нотас непокорный и сам по себе хозяин положения — и поэтому он ждёт. Ждёт, ждёт; но ощущение не проходит — оно только усиливается, пульсирующая невидимая точка разрастается и обвивается удавкой вокруг его шеи. Нотас возвращает кинжал в ножны и отворачивается от окна.

В день, когда он всё же приходит к Маргед, светит яркое майское солнце.

Он находит её в её комнате; она сидит к нему спиной — Нотас подходит и прикасается губами к её затылку, закрывает глаза; задерживается так на несколько секунд — с Маргед ему спокойно, с ней эта напасть сходит на нет; он глубоко вдыхает — её запах тоже успокаивает; проходит несколько секунд // вечность спустя, он тихо говорит:

— Меня кое-что беспокоит, Маргед, — твёрдо шепчет он, не открывая глаз, — меня что-то зовёт. Мне нужно увидеть это. Потому что оно не успокоится.

Нотас знает, что Маргед его поймёт. Он знает, что она даже не задаст лишних вопросов; знает так же, что сделает всё, лишь бы не волновать её — у неё и своих бед с головой хватает. Нотас тревожится: потому что уверен, что Маргед отпустит его, но не уверен, что правильно поймёт; он тревожится, потому что происходящее ему не нравится — как и попытка бестелесного ничто контролировать его разум и действия. Ему не нравится, что он поддаётся — но и поступить иначе он не может.

— Если захочешь, ты можешь отправиться со мной.

Они выезжают в Кесстад вдвоём — Маргед не намерена оставлять Нотаса с его новым врагом один на один; берут лучших скакунов, какие есть в Талане — Нотас чувствует себя лучше, проводит рукой в чёрных перчатках по уздечке, хлопает своего жеребца по своду вороной шеи; тяготение не уменьшается: отнюдь, становится лишь сильнее; пытается разъесть его изнутри — Нотас раздражённо вскидывает подбородок и подгоняет лошадь. Он выиграет — это он знает точно; и это произойдёт уже очень скоро. А пока — решительность и мелькающий рядом силуэт Маргед сглаживают так ненавистную ему тревожную неизвестность этого «чего-то».

На месте они оказываются аккурат к середине дня. Привычный и родной север, пусть и слегка отличный в этих краях, встречает их холодом и равнодушием; Нотас спешивается и осматривается по сторонам, но всё ещё не видит ничего. Он знает, куда нужно идти — кажется, что знает конкретную точку, в которой ему должно остановиться, но не знает, зачем. Стоять и ждать чуда? Готовиться к нападению? Нотас кивает Маргед и возвращает холодный напряжённый взгляд к горизонту. Солнечные лучи облизывают его макушку и слепят глаза — солнце карабкается к наивысшей точке на небосводе.

Две фигуры, которые выходят им навстречу, Нотас встречает с нескольким удивлением. Он старается его не выказывать, но слегка приподнимает бровь; он становится немного перед Маргед, желая закрыть её хотя бы частично собой — происходящее ему кажется теперь ещё менее понятным, чем было раньше; мужчина интересует его меньше, чем женщина — потому что по женским жилам, чувствуется Нотасу, течёт драконья кровь. Он кивает им, но ни на секунду не перестаёт смотреть в её глаза; потому ли он здесь, что она здесь? Навряд ли; Нотас проверяет меч и не спешит начинать диалог; он чувствует, как напрягается Маргед — как настоящая северная волчица, всегда готовая к смертельному прыжку.

— И вас нечто привело сюда? — полушипящим, хитрым тоном спрашивает Нотас, имея в виду: «что за чертовщина заполнила и затопила весь мой разум и за ней ли вы тоже сюда отправились».

В следующую минуту солнце завершает свой восход в зенит.

Нотас моргает и немного щурится, чтобы защитить глаза — а затем ощущает, как земля расходится по рваным швам; раскалывается на отдельные куски. Он оборачивается и хватает Маргед за руку — и чувствует, как почва под его ногами расходится и исчезает, оставляя на своём месте зияющую пустоту, в которую они с Маргед и отправляются против собственной воли.