Равенна Энгранд 
Eva Green
Дата рождения, возраст: 31 октября 916, 38 лет.
Место рождения: Бранмор, столица королевства Скаэх.
Место нахождения: Бранмор, столица королевства Скаэх.
Титул: королева Скаэха.
Деятельность: правит королевством, заговаривает заговоры, магичит магию.
родственные связи
| навыки и способности
|
Florence + The Machine — Moderation
___________________________________________________
Единственная дочь короля отношения с папашей с самого начала имела прескверные, и не в последнюю очередь потому что унаследовала его же дерзкий норов и властный характер. Цапались они всю дорогу пока отец был жив, да и после его отбытия из этого мира Равенна нет-нет, да и высказывала ему все, что о нем думает. Вопреки этой грызне, умер король без ее помощи — переоценил свои силы на охоте. В 20 Равенна взошла на престол, не планируя покидать его в хоть сколько-нибудь обозримом будущем.
Мать в ней души не чаяла, послушно ушла в тень, согласная помогать во всем. Прямо скажем, с ней повезло, хотя вряд ли вдовствующая королева желала дочери жесткого правления, опасных ритуалов и прочей нестандартной красоты жизни.
В принципе, Равенна и сама о таком не помышляла. Ну, допустим, злые ее слова обретали плоть и даже чью-то проливающуюся кровь. Ну, допустим, дурные ее взгляды имели цену и последствия. Не дура, сложила два и восемь, приучилась контролировать и дела, и слова, и мысли, и взгляды. Глядишь, ничего и не случилось бы. Но мать ее происходила из рода не самых добрых ведьм, а в нянюшки к ней поступила и вовсе темная ведьма. И пошло-поехало. Весело, интересно, немного страшно. Но только по первости.
По первости же возникали конфликты с новыми подданными. Хотя неугодных Равенна начала зачищать задолго до смерти отца, ибо всегда думала на перспективу, однако два раза ее пытались убить, один — просто изнасиловать. Сложное ли дело, жениться на обесчещенной королеве. Как выяснилось, сложное. В это же время сама Равенна выяснила, что если пытать сильного и здорового мужчину не информации ради, а удовольствия для, то пытки можно растянуть на месяцы, а то и годы. На годы у нее, правда, запала не хватило, но это уже другой вопрос.
Королева из нее вышла, вопреки (или благодаря, как посмотреть) наследственности, прогрессивная. И тебе поддержка наук и искусств, и школы для страждущих, и справедливый суд, и какая-никакая забота о беднейших слоях населения. И ежовые рукавицы под видом бархатных перчаток для знати. Оружием Равенны с самого начала были обаяние и дипломатия, со всем ее широким кругом методов. Там, где дипломатия была бессильна, в дело вступал яд. Там, где не помогал яд, Равенна звала магию. И магия охотно откликалась. Прогресс и гуманизм королева успешно сочетала с патриотическим соблюдением старых традиций — женщины в Скаехе издревле пользовали правами и свободами, и, как говорится, не нам противоречить воле предков и идти на поводу у темных соседей. Этим Равенна подпитывала собственную власть: дочери в Скаэхе были полноправными наследницами, но многие подцепляли иностранную заразу и мечтали о сыновьях. Реколь им судья.
Сама Равенна не вышла замуж и не обзавелась детьми. Первое было свободой выбора, второе в последнее время начало ее беспокоить. Обдумывает варианты завести бастардессу от какого-нибудь миленького рыцаря или все-таки выйти замуж и по-быстрому овдоветь, после того как супруг исполнит свой нехитрый долг. Ах, эти тяжелые решения во благо короны.
Целомудрием перестала страдать, когда окончательно опротивели намеки о замужестве. Выбирает хороших мальчиков, красивых и покладистых, обычно светловолосых и не старше 25. Своевременно их меняет, подправляя в голове действительность и отправляя восвояси — в противном случае мальчики чахнут, сохнут и норовят сдохнуть.
В других людях превыше всего ценит ум, преданность и отсутствие ограничений. Удручает ее, соответственно, глупость, лживость и бездумное соблюдение никому не нужных правил. Узкие умы никаких симпатий у нее не вызывают и при случае пускаются в расход первыми.
Зло ради зла — милое дело, но некоторое понимание баланса и справедливости у нее все-таки присутствует. А потому, если добрые люди чинно пьют пиво в пасторальных семейных кущах, то ничего особого им не грозит. Наверное.
Животные ей нравятся больше людей, не исключая и монстров. Находит многих из гораздо симпатичнее тех женишков, кто рисковал к ней свататься.
Ко многим «серьезным» вещам относится крайне легко. Смерть воспринимает равноправной сестрой жизни, на боль и страдания смотрит философски, собственную натуру понимает и принимает, и не пытается переделать. В принципе, еще в детстве знала, что из нее не выйдет хорошей женушки, благостно исполняющей главные обязанности — смирно лежать в койке и рожать детей.
Строит коварные планы, но еще больше страшна своей импровизацией.
Ничерта ему не жаль.
Стоя у двери, Карен вдруг широко скалится этой мысли, быстро вскидывая глаза. Те поблескивают нездоровым весельем.О, правда?
Ему ничерта не жаль — а ей до чертиков смешно.
Попытки Киана изображать заботу — что-то из серии стендап-монолога. «Я переживал», «мне жаль», «ты замерзла?» Каждая фраза — огонь, зал лежит. Весь вечер на арене, откуда он — да хуй его знает, встречайте, дамы и господа.
Примерно через полсекунды после непрозвучавшего смеха ей хочется в него что-нибудь в него воткнуть. Под рукой ничего нет — вот ведь повезло, — но, например, она может снять туфлю. И заехать шпилькой ему прямо в висок.Пробьет или нет?
Кости черепа бывают разной крепости у разных людей. То ли она это читала, то ли Киан когда-то с умным видом пи... рассуждал об этом — как всегда, в охуительно подходящий момент.
Возможно, там и нечего пробивать.
Возможно, кости давно сгнили, мозги выжрали черви, все тлен, грязь, труха. Как вся жизнь рядом с ним.
Нет никакого Киана, есть только призрак. Настырный, который все никак не может уйти на свою призрачную чертову работу и никогда больше с нее не вернуться.Туфли скидываются вслед за плащом, плащ падает так, чтоб сразу на пол.
Карен так хорошо концентрируется на мысли, что он ее не любит, что успешно не задается вопросом, что чувствует сама.
Это очень сложно — заставить себя остановить взгляд на том, что она чувствует.
Она как-то пыталась.
У Дейзи был психотерапевт, держащий за ручку в этих ее мытарствах во славу деторождения. Карен сходила на одну неполную консультацию. Неполную, потому что пришлось сбежать.
Неполную — потому что у Карен темнело в глазах, пока не вывернуло наизнанку.
В ту неделю Карен с особенным удовольствием не видела мужа. Так было удобнее скрывать от самой себя, за какой мерзостью она замужем.
Сейчас она смотрит на него и вполне отдает себе отчет — ее тошнит от одного его вида.
Где она была? Представляла, каково это — не видеть его больше никогда.Все это очень смешно.
Восемь лет назад он казался ей даже слишком красивым.
Сейчас ей кажется, что у него лицо дегенерата.
Да нет, не кажется.
Утром она, конечно, придет от всего в у... а, нет.
Утром она не вспомнит ничего из этого. Потому что главное в прогулках над бездной — не смотреть вниз.— Не стоит, — Карен улыбается, будто на теплом семейном ужине; целует его в щеку, вместо того, чтобы впиться зубами и вырвать кусок. — Спасибо за прекрасный вечер, все было чудесно.
В ванной она снимает серьги, мельком проверяя, в порядке ли тушь. YSL побеждает ливень, Карен побеждает застежки там и тут.
— Не стоило меня ждать, — дружелюбно замечает она. — Иди спать, у тебя глаза как после тяжелой черепномозговой.
Карен набирает воду, пока в голове проносятся картинки того, как можно было бы эту черепномозговую ему организовать.В квартире стоит запах затхлости.
Как всегда, когда он тут.
